Леонид Григорьевич Кац шагнул в военную жизнь прямо из армейской казармы. Он служил в танковой части, в г.Мары (Туркмения), где на вооружении стояли Т-26 и БТ.

Но с началом войны – их отправили на Сталинградский тракторный завод, и сформировали в экипажи на танки Т-34. Пару недель поработать на сборке своих танков на конвейере, и в конце августа уже были на фронте, в 216-м танковом полку, под Брянском.

Разговоров типа «шапками закидаем» уже стихли. Все научились понимать и интерпретировать сводки Информбюро. Но отчаяния или обречённости не было.

Полк на Брянском фронте очень хорошо себя проявил в боях. Запомнилось ликование экипажа, когда был подбит первый немецкий танк. А потом - окружение... Выходили лесными дорогами, горючего не было, снаряды кончились, под ударами немецкой авиации.

Вышло к своим около десяти Т-34, а изначально было больше шестидесяти. Заняли оборону на указанных рубежах, и там, в конце сентября 1941 года, Леонида Григорьевича ранило. Рядом разорвалась мина, он получил множественные осколочные ранения в руки, грудь, ногу. Долго мотался по госпиталям, и только в конце марта 1942 года был выписан.

Сначала направили в Нижний Тагил, в 31-й отдельный учебный танковый полк. А дальше - пришла на переформировку бригада, и их направили на пополнение экипажей. Месяц боевой подготовки, месяц работы в сборочном цеху, а потом - в эшелон и на фронт.

Первый бой принял в районе Дзаурикау, в Северной Осетии.

В целом же, в бою о смерти не думаешь, просто все действия становятся доведёнными до автоматизма, и азарт боя захватывает. Вот до и после атаки - мысли бывали разные.

Оборона Кавказа напоминала сборную пожарную команду, поднятую по тревоге. Кадровых частей почти не было. Были части НКВД, курсанты военных и военно-морских училищ, какие-то железнодорожники…

Первый бой был неудачным. Шли по кукурузному полю, высокие стебли кукурузы мешали. Строй батальона, под интенсивным немецким огнём, распался, да ещё командирский танк угодил в яму, из которой его вытащили только ночью, тягачом.

В итоге, половина танков была подбита. Утром особисты поодиночке допрашивали весь экипаж, интересуясь обстоятельствами падения в яму: не было ли уклонения от боя.

Немецким снарядом сначала оторвало кусок ствола от орудия, а потом танк загорелся от прямого попадания снаряда. Чудом удалось выскочить из горящего танка, с обожжённым лицом и руками, за несколько секунд до взрыва.

Так вышло, что их танк одним из первых высадился на Керченский полуостров, в числе первых ворвался в Керчь, и первым в бригаде достиг Казачьей бухты в Севастополе. Просто везло: другие машины выбивали из строя, сгорали, а они продолжали воевать.

Под Керчью зажали немцев, у них было безвыходное положение, но в плен они не сдавались, упорно шли на прорыв. В итоге кровопролитного боя, в плен взяли только командира немецкого батальона, гауптмана лет тридцати пяти.

Рудаков тогда сказал немецкому офицеру: «Ты обязан разделить судьбу своих солдат», - и приказал расстрелять немца.

В Севастополе с ними был в танке новый комбат Мясников, герой обороны Брестской крепости. О нём в своей знаменитой книге писатель Смирнов рассказывал.

В Казачьей бухте танк не дал возможности эвакуироваться на кораблях сотням немцев, прижатых к морю. Благо, боекомплект в танке был полным. Но самое интересное – это был захват немецкого транспортного самолёта, прибывшего для эвакуации воздухом старших офицеров.

Там была импровизированная взлетная полоса, и этот самолёт уже выруливал на взлёт. Но тут танк на максимальной скорости пронёсся по этой полосе навстречу транспортнику и остановился от него в 50-ти метрах. Из пулемёта дал пару предупредительных очередей - лётчики моторы и заглушили.

Ещё один очень необычный и интересный момент был под станицей Ольгинской Приморско-Ахтарского района Краснодарского края, когда из-за непролазной весенней грязи танки застряли в кубанской жирной земле.

Пехоты с ними было всего человек 15 - остатки какой-то приблудной роты. Примерно в километре от них стояла застрявшая колонна немецкой техники, из пяти танков. Внешне казалось, что все солдаты бежали, нет ни одной живой души.

Стихийно организовалась группа, от каждого экипажа добавили к пехоте по одному человеку, и бойцы пошли к немецкой колонне, проваливаясь в грязную жижу. Метров 300 оставалось - начали по ним бить снайперы из засады. Половина выбралась назад целыми.

С места наши танки открыли огонь по немецкой технике. Всю расколошматили. Под утро, когда ночью подморозило - пошли снова к колонне. А там ждала засада, организованная по всем правилам. Когда бой закончился, и допросили пленных, выяснилось, что немецкие экипажи получили приказ покинуть завязшие в грязи танки и уходить пешим ходом. Только механиков-водителей оставили ожидать тягачи для эвакуации застрявших машин…

⚡Больше подробностей можно читать в моём Телеграм-канале: https://t.me/two_wars

Кац всё время провоевал в экипаже «танка комбата». За войну он потерял трёх комбатов убитыми, ещё двое выбыли с тяжёлыми ранениями. Четыре раза пришлось гореть в танках, и три раза его машина была подбита. Это не значит, что каждый божий день они воевали и «геройствовали».

На деле это выглядело так: воевали несколько недель, всю, или почти всю, технику теряли, зачем - отдыхали и пополнялись месяц во втором эшелоне. Под Керчью, в ноябре 1943-го, почти на полгода застряли. То пытались прорвать оборону врага, то стояли на линии фронта, не предпринимая активных действий.

Отношения внутри экипажей были хорошие, а иначе и быть не могло. Полагались друг на друга, знали, что не бросят товарища в горящем танке.

Это Владимир «Две Войны». У меня есть Одноклассники, Телеграмм. Пишите своё мнение! Порадуйте меня лайком